Кстати

Вспомнил вдруг, роясь в архивах собственного ЖЖ, что кое-что из литературки я выкладывал в ныне покойном журнале - еще в 05-06 годах.
Так что для порядку, пожалуй перепощу ето добро сюда - лишним всяко не будет. А кто-то наверняка еще и не читал.
Дабы не путаться - четыремя отдельными постами.

Мое Эльдорадо.

1.

Вечер. Мокрая от дождя улочка. Машин практически нет. В отдалении - монотонное гудение города. Мы с дедом рука об руку идем - ТУДА. Впереди улочка заворачивает налево, и как раз на повороте стоит небольшое трехэтажное здание постройки, наверное, начала 20 века. На первом этаже, в полуподвале располагается магазин игрушек Мастера Ли. Дед привел меня в этот магазин недели две тому назад, и мы еле ушли оттуда. Таких игрушек я не видел нигде и никогда. Там были солдатики всех армий и эпох - большие, маленькие, плоские, объемные, пластмассовые и оловянные - тысячи и тысячи, занимавшие отдельную стойку от пола и до потолка. На соседней стойке завлекающее мерцали фарами и никелем машины - наверное, все, какие только придумал человек. Еще дальше тускло-матово отсвечивали боками вишневые и болотно-зеленые вагоны и антрацитово-черные паровозы. Здесь было царство железных дорог. Эти стойки были для меня недосягаемой мечтой. Это был мой Эльдорадо, мой Форт-Нокс. Я ВИДЕЛ их, но не ИМЕЛ их. Всякий раз мы уходили из магазина с набором солдатиков, машиной или парой вагончиков, но гораздо большее богатство оставалось в магазинчике Мастера Ли. На других полках сидели важные куклы и парадно одетые медведи и зайцы, лавка вообще была (как мне казалось) плотно-плотно забита всевозможными игрушками, но они для меня были не так важны, как Те Три Стойки. Что может быть более важным для шестилетнего мальчишки? Дед подолгу мог разговаривать с Мастером Ли, они пили чай из каких-то Совершенно Особенных Чашек, которые Мастер Ли с нашим приходом доставал из-под прилавка, и совершенно не торопил меня. В первый наш визит, я помню, мы зашли когда еще вовсю светило солнце, а вышли, когда на улице зажглись старомодные фонари.
( Неспешно мы дошли до магазинчика... )

И еще одна сказка

Все началось...

1.

Все началось не в понедельник и не в субботу. Все началось в совершенно банальный вторник. Вечером у Папы в автобусе утащили сумку. Не то, чтобы ее было жалко – это была не особо дорогая и не особо новая сумка – но там был ежедневник, подаренный сослуживцами и содержавший Массу Ценной Информации. Папа переживал ровно полчаса, после чего позвонил Своемуначальнику Чтобонбылнеладен и взял Отгул. Мама Категорически заявила, что за новой сумкой она поедет вместе с Папой и, соответственно, вместе с двухлетним Никиткой. Она искренне полагала, что подберет самую лучшую сумку и по пути «купит немножко тряпок на каждый день» (Заметим, что для Женщин понятие «тряпки» включает в себя Гораздо Больше вещей, чем для эскимоса слово «снег». Об относительности понятия «немного» мы политкорректно умолчим). Бабушки и Дедушки были Очень Занятые и – «вообщеребенокдолженрастисродителями».

( Утром семейство отправилось на вещевой рынок... )

Вошедшее в сборник МартыКетро

Августовский лес
Командировка в Польшу удалась на славу. Во-первых, встречи в Гданьске и Ольштыне завершились подписанием контрактов – хороших, денежных. Предыдущим вечером мы с Ильей делили шкуру того самого медведя – доля-то с прибыли, почитай, уже в кармане – приятно утяжеляет кредитную карточку. Второй плюс поездки был в том, что Ярослав – холодный и чопорный поляк, представитель наших партнеров – вне переговоров оказался очень приятным человеком. И даже пригласил нас съездить на выходных «по грибы». Ну, а в-третьих, Польша в самом конце августа тепла и приятна – с погодой нам повезло просто запредельно. Никаких дождей, тепло, сухо – можно и задержаться на два дня. Ничего это не меняет.

29-го, в субботу утром мы уже ехали в загородный дом Ярослава – как он сказал, принадлежавший его семье больше ста лет.
- Как деревушка-то называется?
- Мушаки.
- Забавное название…
За таким, ни к чему не обязывающим трепом, и доехали до «усадьбы». Пока разгружались, да пили чай – миновал полдень. До леса было километра два, а до заветной полянки – еще четыре. За успех мероприятия грех было не хлопнуть по стопочке.
- Здравствуйте, молодые люди.
По лестнице спускался высокий, слегка сутулящийся старик.
- Познакомьтесь, это мой дедушка Ян, а это мои партнеры по бизнесу – из Петербурга.
- Илья.
- Степан.
Ян пожал мою руку своей – сухой на ощупь, костистой и какой-то хрупкой, что ли. На вид ему было лет семьдесят – а сколько на самом деле – Бог весть.
- Я воевал вместе с русскими, а потом и работал в Союзе. Рад слышать русскую речь у себя дома. Поверьте, наше поколение очень хорошо относится к русским, не то что…
Старик бросил взгляд на внука.
- Далеко ли собрались, панове?
- Да мы, дедушка, за грибами… И шашлычок хотим… В лесу…
Дед резко выпрямился, лицо его стало каким-то землистым, старым, изрытым окопами-морщинами. Он постарел прямо на наших глазах.
- Не надо. Давайте посидим, поговорим – а на следующих выходных вы пойдете за грибами… А шашлык можно сделать во дворе.
- Что ты, дед? Какие следующие выходные? Панове завтра вечером улетают в Россию! Как же я их оставлю без грибов? Я же обещал!
( Ярослав бегал по гостиной, взмахивал руками... )

Ну и совсем на ночь

Небо Города

Десять лет, наверное, уже прошло. А то и больше. Славные студенческие бешеные девяностые. Впрочем, дело не в них.
Как-то отмечали "на Гоголях" окончание летней сессии. Неверными ногами после этого шел я по бульварам. Лето, жара, сами понимаете. И понесли ж меня черти в ту подворотню, в тот двор. Вы никогда не испытывали чувства мгновенно наступившей трезвости, как будто из вас вынули все выпитое? Нет? Ваше счастье. Двор был маленький, абсолютно пустой и прохладный. Но трезвило после душной, идиотско-яркой летней Москвы не это.

Был запах. Это была странная смесь запаха давно покинутой квартиры, где далеко-далеко, на грани чувств пахнет жильем. И запаха сырости - знаете, сырой штукатурки? Так пахнут старые дома. И - совсем еле улавливаемый - сладковатый запах гнили. Так мерзостно-пряно пахнут по осени яблоки-паданцы.

И был звук. Нет, это не был безмолвный двор. Да, по сравнению с Бульварным кольцом, от которого меня отделяло две подворотни - тишина чуть не библиотечная. Но звуки были, шепот, шелест, покряхтывание и кашель - на грани слышимости. Не звуки, а память о тех звуках, которые здесь были.

И был свет. Сумеречный, ровный свет, не оставлявший теней в углах двора. И оттого было страшно.

Потому что над двором было другое небо.

Там, в двадцати шагах, была шумная, дурная, летняя Москва, с жарой, рекламно-синим небом. А здесь было небо цвета пыльной стали. Небо другого Города.

Да, я убежал. И - сначала боялся вернуться. А потом подзабыл.

* * *

Недавно я проходил по бульвару, и вспомнилась мне эта история. Дурной страх - смешно же. Мало ли чего почудилось поддатому студенту... И я шагнул из Москвы - снова летней, жаркой, дурной - в ту подворотню. Первый двор был обычным - с газончиком, качелями, детишками-мамшками, алкашами и щебетом воробьев. Вторая подворотня отделяла эту кинематографичность от того двора. Странное чувство возникло и липко поползло вдоль хребта. Захотелось развернуться и пойти прочь, сделав вид, что ты ошибся, проходя мимо. Пытаясь не бежать.

Но любопытство, как известно, всепобеждающе. И кошку убило тоже оно. Двор не изменился. Внешние звуки пропали, остались лишь их тени. Щебет воробьев, визги детей, бормотание мамаш - превратилось в тонкую звуковую пыль, воспоминания, зажатые между страниц старого фотоальбома, шуршание пластинки... Тот же запах. Тот же свет.

И то же пыльно-стальное небо. Небо Города.

Единственный подъезд был заколочен, окна квартир покрыты грязью и пылью, лишь за одним светилась сиротливо свисающая на шнуре лампочка. И лестница. Нет, не в небо. Простая пожарная лестница. Что дернуло меня на сей раз? Наверное, я хотел увидеть Город под этим небом.

...лестница была ржавая, две трубы-ступеньки уже вылетели у меня из-под ног и глухо звякнули внизу. Черт, я все-таки упаду отсюда. Ну зачем я полез? Остановился передохнуть - хоть эти перекладины не шатались. Задрал голову - в цвете неба прибавилось синевы. И стало теплее. И - глубоко вдохнул - запахло выхлопными газами. Пятый этаж. Все. Это бесполезно. Обдирая руки и рискуя рухнуть на асфальт, полез вниз.

Отряхнув ржавчину с брюк, я посмотрел наверх. Надо мной вновь был маленький квадрат другого неба. Выйдя в соседний двор, я уже не увидел ни детей с мамашами, ни парочку местных алкашей, ни воробьев с голубями. Наверное, времени много прошло... Но... Я принюхался. Это был запах покинутого жилья, сырой штукатурки и яблок-паданцев. Замирая, я поднял голову. Там было небо. Небо Города.

Безотчетный ужас, вот как это называется. Выбежав на бульвар, я впитывал это идиотское синее жаркое небо с дурацкими белыми барашками облачков. Небо Москвы.

Выкладывание писанины имеет безусловный положительный эффект

А именно - подобное тянет к подобному.
Собственно, свежее.

Уникальное предложение.
- Генрих Адам Рон.
- Александр Хальтенберг.
Мы церемонно раскланялись.
- Как я понял, Ваша компания предоставляет уникальные туры? Спешу вас предупредить – восхождение на Эверест, путешествие на Южный полюс и прочие водопады Игуасу с Марианской впадиной меня не интересуют. Уже не интересуют.
Генрих Адам, человек непонятного возраста – то ли чуть за 30, то ли слегка под 50 – но при этом, что очевидно, вполне состоятельный и следящий за собой – понимающе кивнул.
- Господин Хальтенберг, мы… я лично гарантирую вам абсолютно уникальное и - более того – совершенно индивидуальное путешествие.
Я с интересом вскинул бровь. Этот трюк у меня всегда выходил неплохо, но на Рона он впечатления не произвел.
- Вам будет выделен персональный самолет моей авиакомпании. Ну а вашим гидом буду лично я.
Это был серьезный удар, но старый преферансист в моем лице сумел быстро перевести дух.
- Да-да, не удивляйтесь. Уровень индивидуального подхода у нас таков, что, пока один клиент не будет обслужен – нового мы не берем. Это наш принцип – мой принцип, - Рон мягко улыбнулся. – С удовольствием выслушаю ваши пожелания.
( Я рассеяно постучал пальцами по столу... )