grognard

Августовский лес
Командировка в Польшу удалась на славу. Во-первых, встречи в Гданьске и Ольштыне завершились подписанием контрактов – хороших, денежных. Предыдущим вечером мы с Ильей делили шкуру того самого медведя – доля-то с прибыли, почитай, уже в кармане – приятно утяжеляет кредитную карточку. Второй плюс поездки был в том, что Ярослав – холодный и чопорный поляк, представитель наших партнеров – вне переговоров оказался очень приятным человеком. И даже пригласил нас съездить на выходных «по грибы». Ну, а в-третьих, Польша в самом конце августа тепла и приятна – с погодой нам повезло просто запредельно. Никаких дождей, тепло, сухо – можно и задержаться на два дня. Ничего это не меняет.

29-го, в субботу утром мы уже ехали в загородный дом Ярослава – как он сказал, принадлежавший его семье больше ста лет.
- Как деревушка-то называется?
- Мушаки.
- Забавное название…
За таким, ни к чему не обязывающим трепом, и доехали до «усадьбы». Пока разгружались, да пили чай – миновал полдень. До леса было километра два, а до заветной полянки – еще четыре. За успех мероприятия грех было не хлопнуть по стопочке.
- Здравствуйте, молодые люди.
По лестнице спускался высокий, слегка сутулящийся старик.
- Познакомьтесь, это мой дедушка Ян, а это мои партнеры по бизнесу – из Петербурга.
- Илья.
- Степан.
Ян пожал мою руку своей – сухой на ощупь, костистой и какой-то хрупкой, что ли. На вид ему было лет семьдесят – а сколько на самом деле – Бог весть.
- Я воевал вместе с русскими, а потом и работал в Союзе. Рад слышать русскую речь у себя дома. Поверьте, наше поколение очень хорошо относится к русским, не то что…
Старик бросил взгляд на внука.
- Далеко ли собрались, панове?
- Да мы, дедушка, за грибами… И шашлычок хотим… В лесу…
Дед резко выпрямился, лицо его стало каким-то землистым, старым, изрытым окопами-морщинами. Он постарел прямо на наших глазах.
- Не надо. Давайте посидим, поговорим – а на следующих выходных вы пойдете за грибами… А шашлык можно сделать во дворе.
- Что ты, дед? Какие следующие выходные? Панове завтра вечером улетают в Россию! Как же я их оставлю без грибов? Я же обещал!
Ярослав бегал по гостиной, взмахивал руками, и было видно, что он жутко нервничает. Илья даже плечом дернул – не было такого. Не было даже на самом жестком этапе переговоров, когда мы его давали вдвоем. Сидел тогда, холодный и прямой, как палка, слова сквозь зубы цедил. Очень хотелось дать ему в рожу. А тут такое. «Деда боится» - взглядом показал я. Мой коллега еще раз дернул плечом и как-то скривился. Ну да. Бояться можешь хоть до дрожи – но зачем это показывать при всех?
- Нет. Решено. Мы идем. Если что, заночуем у Иржи в Вали.
«Жесткий переговорщик» развернулся на каблуках, подлетел к сидевшему в кресле деду, чмокнул того в щеку и, не оборачиваясь, вышел на крыльцо, где стояли рюкзаки, мангал и ведро с шашлыком. Было крайне неловко, но мы встали и бочком-бочком вышли на крыльцо.
- Спасибо…
- У вас очень приятно…
Дед на кресле вздохнул и обмяк. И стал совсем-совсем старым.
- Мальчики, постарайтесь вернуться засветло…

Чего боялся дед Ян? Лес как лес. Даже лучше. Зелень, деревья, трава, птицы – все живое. Вот в Прибалтике пару раз на леса натыкался – так то действительно – мороз по коже. Вроде и деревья есть – а все в каком-то сером мерзком мху, висящем бомжачьими бородами на ветках. Зелень темная, болезненная… Травы нет никакой… И птиц нет. Тишина. Жуткое дело. А за просекой – все как обычно. Зелень-трава-птицы. Только я не то, что за просеку, километров за несколько уходил сразу – ощущения крайне неприятные… А тут… И чего он так перепугался?

К половине третьего мы дошли до заветной полянки, Ярослав с Ильей – заядлые грибники – пошли охотиться за невинными тушками белых, опят и прочих мухоморов. Я же остался шашлычить. Меня долго уговаривали пойти – но я все равно остался. Потому что белый от поганки я не отличу даже под пыткой. И учить меня этому бесполезно. У меня врожденный грибной кретинизм.

Аккурат к пяти часам вернулись славные бойцы, волоча за собой мешки с грибными трупиками – полянка оказалась воистину заветной, как поведал мне, аж захлебываясь от восторга, Илья. Да и шашлыки поспели. Ярослав пока суть да дело, соорудил костерок, вокруг которого мы и расположили наши бренные тела. Под водочку, мясо и разговор время летело незаметно. Потихоньку стало темнеть.
- Эээ… Слав, а как мы назад-то доберемся?
- Не переживай – там – Ярослав махнул рукой куда-то за спину – есть тропинка. По ней мы выйдем к Вали. Это такая деревушка тут в лесу. Там живет Иржи, мой старый приятель – у него и заночуем. Фонарики есть – так что не потеряемся.
- Слушай, а что дед твой так переживал, а?
Илья задал тот вопрос, который у меня совершенно вылетел из головы.
- Да так… - Ярослав снова махнул рукой – Он, когда маленький был, тут воевали. Ваши с немцами. Первая мировая. Здесь в окрестностях много народу погибло. Ну, вы понимаете, как это на ребенка могло повлиять… Хоть он и воевал сам потом – засело это… Он в конце августа из дому вообще не выходит – особенно по вечерам.
- Нда – Хмыкнули мы с Ильей. - Так и рождаются легенды про вампиров.
Поляк облегченно засмеялся и мы за легенды открыли новую бутылку…

…костер почти догорел, в мангале осталась лишь зола.
- Ссстеппа… Я ща ппойду… Минус попить… - Илья икнул и хихикнул одновременно, поправил Ярославу съехавшие на самый кончик носа очки и целеустремленно побрел в темноту. Бизнес-партнер не выдержал дуэли по литрболлу с более опытными русскими камрадами и теперь блаженно спал, уткнувшись носом в колени. Илья растворился в темноте, я же откинулся на траву и стал смотреть на луну, которая то появлялась, но исчезала за облаками. Наверху был сильный ветер, а у нас было тихо – и только поляна и лес мерцали и перемигивались в прерывистом свете луны… Где-то на краю поляны - щелк – сломалась ветка? И еще одна.
- Илюха! Ты, чтоль?
Тишина. Вдалеке застучал дятел. Чуть погодя второй, затем третий. Нервная, прерывистая дробь пьяного барабанщика. «Если дятел не долбит – он либо спит, либо умер» - вспомнилось ненароком. Я ухмыльнулся, потряс за плечо Ярослава и пошел искать коллегу. Искать пришлось недолго. Илья лежал на краю поляны и тихонечко – даже не постанывал – поскуливал.
- Вот ведь надрался, блин…
Я достал из кармана фонарик и посветил. Черт! Бровь рассечена, пол-лица залито кровью. Плечо и левая нога от бедра – тоже в крови. Вот угораздило эффективного менеджера! Я чертыхнулся еще раз и поволок обморочного Илюху к биваку. Гонорового пришлось довольно неделикатно растолкать и объяснить в двух матерных словах произошедшее. Два фонаря при поддержке двух пьяных голов могут сделать многое. Любитель сходить пописать, судя по всему, в лесочке-то поскользнулся и упал – причем крайне неудачно – то ли на корягу, то ли на сучки какие. В результате – небольшие, но глубокие и сильно кровоточащие раны на плече и ноге. Курс оказания первой помощи вспоминался с трудом, но совместными усилиями все-таки удалось наложить приемлемые жгуты – так, чтобы наш коллега не отбросил копыта. Тьфу! Весь пикник насмарку. Остатки водки были частью вылиты на раны боевого товарища – для дезинфекции, частью употреблены вовнутрь – для снятия стресса.
- Ну что? Куда идем?
- В Вали. Во-первых ближе, во-вторых тропинка, в-третьих у Иржи есть машина – до больницы довезет.

Ярослав пыхтел, ругался сквозь зубы, но тащил на себе весь наш хабар – не бросать же! Да, три рюкзака, да мангал, да ведро, куда мы свалили два мешка грибов – это вам не хухры-мухры. У меня за спиной кулем висел Илюха, так и не пришедший в сознание. «Голова обвязана, кровь на рукаве» - бормотал я про себя – «Щорс хренов. Будет проставляться в Москве». Слава Богу, хоть луна не закрыта тучами – тропинку видно было превосходно.
- До Вали далеко?
- Километра два будет.
- С нашими скоростями, получается, дойдем через час. Ну и нормально. Твой Иржи в час ночи обычно что делает? Спит?
- Нее. Вряд ли. Ящик смотрит, скорее всего.
- Вот и славно.
Больше на разговор сил не осталось, и лес внимал лишь пыхтению на два голоса под аккомпанемент тихого стона.

Где-то через полчаса совершенно обессилевший Ярослав предложил сделать передышку. Хоть я и делал вид, что могу дойти хоть до Москвы – сам жутко устал. Плечи болели, поясница болела… Я повернулся, чтобы сгрузить нашего раненого на землю, как вдруг позади хрустнуло громко пару раз. Илья как-то выгнулся, на мгновение застыл, а потом обмяк и сполз по моей спине. Что за черт? Я посветил фонариком, нагнулся… Илюха не дышал. Бред какой-то. От трех царапин люди не умирают. Ярослав стоял рядом, вытянувшись, как на параде, высокий, худой и кошмарно бледный. Было полное ощущение, что он вот-вот грохнется в обморок. Пришлось отвести его под белы ручки на другую сторону тропинки, отхлестать по щекам и дать водки, чтобы пришел в себя.
- Что мы с ним будем делать??? – обморочная заторможенность сменилась истерикой.
- Отнесем в Вали. Или ты предлагаешь его закопать?
- Нет. То есть… Да. Мы отнесем. Но это… Странно, честное слово… Там же царапины…
- Ладно, двигаем дальше. Илюху понесешь ты, я понесу все барахло.
Ярослав вздрогнул, но возражать не стал. Он молча взвалил теперь уже бывшего во всех отношениях коллегу на плечи и пошел вперед, не дожидаясь меня.

Ну и хрен с ним. Истерик. Переговорщик, блин, жесткий. Не знаете вы тут, что такое реально жесткие условия. На Кавказ вас всех, блин. Тренинги проводить. Илюха этот тренинг прошел. «И помогло это ему?» - спросил паскудненький голосок где-то в районе затылка. Тьфу. Хватит. Наконец-то мне удалось навьючить на себя весь скарб – в две руки это, знаете ли, довольно проблемно. Гоноровый опережал меня где-то минут на пять-семь. Если он будет так же меланхолически фланировать – догоню его довольно скоро. Не успел я тронуться с места, как впереди и чуть левее застучал дятел. Второй, третий. Опять та же рваная дробь. «Мутанты хреновы. Нормальные птицы ночью дрыхнут».

Минут через пять я увидел на тропинке впереди метрах в тридцати какую-то темную кучу. Тучи то закрывали луну, то пропадали совсем и понять, что это, не было никакой возможности. Издалека. А вблизи это были Илья и Ярослав. Илья лежал на животе, и в мерцающем лунном свете были отчетливо видны два темных пятна на его спине. Ярослав упал чуть дальше. Вероятно, он уронил тело и успел пройти еще пару шагов, прежде чем завалиться на спину. Лежал он как-то неуютно, суматошно вскинув руки, как тогда в доме, и подогнув одну ногу. И молчал, глядя правым глазом на луну. Лицо было залито кровью, и в левой глазнице поблескивали осколки линзы от разбитых очков. Тучи опять заспешили, закрывая луне обзор и в какой-то момент свет и тени разрезвились настолько, что мне показалось, что на Ярославе – не туристическая куртка, а какой-то китель, как в фильмах про Гражданскую войну… И фуражка… Да нет, это трава так примялась…

В этот момент мне стало невыносимо жутко. Я не то, чтобы протрезвел – такой трезвости и ясной головы у меня вообще никогда не было. И такого животного ужаса. Скажу честно – я струсил. Я бросил своих товарищей, я бросил все вещи – и побежал. Для меня существовала только тропинка, которая могла – нет, должна была вывести меня к людям. Впереди и сбоку застучало и защелкало. Резко рвануло руку – чуть выше локтя. «Наверное, на ветку наткнулся» - скосил глаз и увидел, что рукав темнеет, наливаясь кровью. Зачем, зачем, зачем я сошел после этого с тропинки? Ломанулся сквозь деревья и подлесок, бежал, падал, вставал, снова бежал…

...уже начал сереть горизонт, когда я полу-выбежал, полу-выполз на опушку леса. Увидел силуэты домов где-то в километре, пару огоньков в окнах и чуть не разрыдался. Я выбрался! Что-то сильно, но мягко ударило меня в грудь и живот; не удержавшись, я упал на спину, и по телу стало растекаться болезненное тепло, а потом все кончилось. То есть – совсем все.

…К лежащему на опушке леса подошел человек в сапогах, защитного цвета форме и странной островерхой каске в бесформенном чехле. Нагнулся, уронив монокль, поглядел внимательно. Да. Китель, серебряные погоны, фуражка вон откатилась назад, к опушке…